Помню, горжусь!!!
В глухую деревеньку Нижне-Савино, что в Енисейском Районе, повестка из военкомата пришла осенью. И вскоре Егор Фёдорович Емельянов уже был в Красноярске, на станции Базаиха, где формировалась 301 Сибирская стрелковая дивизия. В то время ему было без малого 30 лет. Он уже отслужил в армии. Неплохо владел оружием и приёмами борьбы. Не терпелось на фронт, чтобы побыстрее одолеть фашистов и вернуться домой. Но к войне пришлось готовиться заново.Перед боем Емельянов написал жене, чтобы она сохранила его ружьё да собаку для охоты, поскольку до осени враг будет обязательно разбит. Но судьба распорядилась иначе. Сибирскую дивизию бросили в самое пекло. И повоевать Емельянову довелось немного. Но в памяти остался каждый бой, каждый шаг, поступок, подчас и незначительный, но всё-таки приближавший Победу. Точно в скрадке на зверя, он встретил свой первый бой, то и дело беря на мушку своей винтовки чёрные силуэты фашистов. И поначалу даже считал убитых, как охотничьи трофеи. Но потом сбился со счёта. А после артобстрелов и рукопашных схваток и сам будто озверел. Как-то неподалёку разорвался снаряд. И сибиряк метнулся в воронку. Успел. Второй снаряд лёг как раз в то место, где он только был. Поднял голову. А немецкая пехота уже близко. Автоматные очереди. Пули свистят. Не успел Емельянов и пару выстрелов сделать, как увидел перед собой своего командира. «В атаку! За мной!»- кричал он. Вскочил Емельянов. Побежал, на ходу стреляя. А справа наши уже в рукопашную ввязались. Штыком да прикладом заработал и Егор Фёдорович. Одного, другого долбанул… Да самого с ног сбили. Благо, товарищи подоспели – не жить бы ему. Поднялся и понял, что фашисты дрогнули, повернули назад. Вместе с остальными рванул вдогонку и Емельянов. Вдали деревня. Рядом – кладбище. Догнал одного и пригвоздил штыком прямо к кресту… Всякое бывает на войне. Однажды Емельянова и ещё одного бойца отправили с донесением к генералу. Перешли они речушку. Тот боец намотал мокрую портянку и говорит: «Стреляй в ногу. Потом я тебе. В госпитале отлежимся, живыми останемся». Выстрелил. Но не в ногу, а в грудь. И с донесением пошёл один. Лето 1942 года было жарким. Сибирская дивизия попала в окружение. Остервенелая бомбёжка. Большие потери. Решения приходилось принимать на ходу. Командир дал приказание: расформироваться в мелкие группы и прорываться через линию фронта. Бой за боем. Огонь, дым, пули, осколки… Убитых хоронить не успевали. Раненых несли на руках. Пуля навылет прошила руку и Егору Фёдоровичу. Осколок зацепил ногу. Слабость с каждым днём всё сильнее овладевала им. И вот опять снаряд. Взрывная волна так швырнула бойца, что аж рёбра захрустели. Ещё мгновение - и забытьё. Очнулся, когда немец кованым сапогом по этим самым рёбрам и ударил. И отвёл ствол автомата, не стал добивать. Ох, как тяжело в плену! Изнурительный труд, голод, унижения. Но ещё тяжелее оттого, что за тебя воюют другие. А что же могут сделать пленные? Емельянов понимал: чем меньше они выдадут на-гора угля, тем принесут какую ни есть пользу своим. И он делал всё, что было в его силах, мало думая о себе. Например, в дальнем штреке перекрывал воздух, чтобы замолчали отбойные молотки. Глядишь, полсмены и простояли. А когда камнем прикончил горного мастера, целую неделю шахту вообще лихорадило. Искали фашисты виновных. Но так и не нашли. Миловала судьба Егора Фёдоровича. А когда союзники освободили лагерь, на фронт узников не пустили. Принято было считать их изменниками Родины. Обидно. Ведь война без плена не бывает. Одно радовало: знамя 301-й стрелковой дивизии из окружения всё-таки было вынесено. Однополчане дошли до Берлина. И даже бронзовый орёл – символ фашистского рейха - со здания имперской канцелярии был снят однополчанами Егора Фёдоровича.